Помимо исторического прошлого, драматический театр интересовали и настоящие проблемы общества, возникла необходимость вынести на сцену воздействие современной общественно-политической ситуации на взаимоотношения людей.
Агакиши Казымов поставил приключенческую драму Джамиля Алибейли «Гюлюстанда гэтль», придав ей черты психологического характера. Музыку к пьесе написал Э.Сабитоглу. Характерный стиль музыки к спектаклям Э.Сабитоглу, это – выражение драматического образа через жанр песни. Песня, выражающая душевную драму образа; песня – колыбельная, отражающая одновременно и бытовую сцену, и любовь к ребенку; песня тоски и грусти, звучащая как лейтмотив через весь спектакль, объединяет симфонические эпизоды и создает определенную атмосферу всего спектакля.
Конечно же, изменения в общественной жизни Азербайджана, карабахская проблема, бесконечные толпы измученных беженцев, заполнивших Баку, Сумгаит и близлежащие поселки и города, вызывали тревожное состояние. Эшелоны, прибывающие на вокзал с изувеченными женщинами и детьми (иные были с отрезанными ушами, порванным ртом, отрубленными пальцами), - участь этих азербайджанцев – коренных жителей из районов Армении вызывала гнев и ярость жителей столицы Азербайджана. Беженцев селили в семьях бакинцев, но большинство из них отсылали в общежития Сумгаита. Баку и Сумгаит, славившиеся на всю страну Советов своим многонациональным населением, дружбой и добрым отношением друг к другу, при виде зверств, чинимых против соотечественников, живущих веками на земле своих предков, ставшей в ХХ веке Армянской ССР и изгнанных изуверским способом из своих домов, были возмущены увиденным. Чаша терпения «самого терпеливого на свете народа», по характеристики Улу Ондера, переполнилась. Бесконечные митинги на площадях, переходящие иногда в беспредел, нервозность общества, вызванные злодеяниями армянских экстремистов, а особенно ввод советских войск в столицу Азербайджана Баку, переполнили чашу народного терпения. За одну ночь с 19 на 20 января 1990 года советскими войсками было убито, покалечено несколько сот молодых, стариков, женщин и детей. Танки просто давили людей на улицах, переезжали машины с людьми, переворачивали маршрутные автобусы, полные людей, спешащих укрыться дома. Но и дома было небезопасно. Ночью наблюдались светящиеся трассирующие пули, которые обрушивались на балконы и в окна домов. Люди в панике ложились на пол квартиры, но и здесь не избежали своей смерти. Это была настоящая бойня в городе, который должен был еще после Великой Отечественной войны получить статус города-героя, так как снабжал на 90% всю советскую армию, авиацию и флот, такие же танки, высококачественной нефтью, горючим. Злыдни людские, которые ради экономических и политических дивидендов так расправились с самым добрым, гостеприимным, наивным себе в ущерб народом многонационального города – столицы Баку и Сумгаита...
Сорок дней театр был в трауре, скорбя о погибших. Собирались в театре актеры, режиссеры, деятели культуры, чтобы просмотреть киноленты операторов и режиссеров киностудии «Азербайджанфильм» и телецентра, который советские войска варварски взорвали, чтобы население не было оповещено о готовящейся расправе! Операторы и режиссеры, рискуя своей жизнью, снимали по всему Баку и Сумгаиту эти кровавые кадры. Кровь стыла в жилах! За что?
Народ Азербайджана в ту ночь сломили и физически, и морально, раздавили в нем свободу и веру, надругались над самыми святыми чувствами. Мы, народ Азербайджана, оказались в убытке с миллионом беженцев как из Армении, так и со своих земель в Карабахе и близлежащих одиннадцати районов, и нас же наказали!
Театр скорбел, как и весь народ, который вышел, несмотря ни на что, хоронить погибших-убиенных. Процессия, которая растянулась на километры от площади Свободы, с сотнями гробов и стонущими женщинами производила жуткое впечатление. А красные гвоздики, которыми был усыпан весь город, казалось, выросли из крови, пролитой многонациональным населением – «шехидами». На кладбище шехидов стояли трое, отпевая погибших: Шейх уль Ислам, Владыка православного собора и Глава еврейской синагоги. Веротерпимость и межконфессиональное содружество было продемонстрировано в момент всенародного катарсиса, трагедии отпевания шехидов, которые были разных национальностей и вероисповедания.
Театр скорбел! Театр жил надеждой, что минует траурный год после 20 января 1990 года, народ постепенно оправится от шока, расправит плечи и поднимется на борьбу за свою независимость. И тогда возобновятся постановки спектаклей, восстановится творческая атмосфера, хотя невыносимо тяжело и трудно было смириться с таким горем!
Но не зря говорят: время лечит. И теперь, спустя 17 лет после трагедии, люди убеждаются в мудрости этого изречения. Время действительно лечит!
Трудности в театре были другого плана. Он давно не ремонтировался, осветительная система не отвечала современным требованиям, многое надо было менять, но, как всегда, не хватало средств. А тем более сейчас, когда государству надо было содержать еще и миллион беженцев, которым правители СССР так и не присвоили этот статус. Поэтому театр с 1991 года ставил спектакли в арендованных помещениях. Многие группы актеров выезжали весь 1990-й год на линию огня – на передовые позиции противостояния наших солдат армянским боевикам, и выступали там с патриотическими сценами из сыгранных спектаклей, чтобы укрепить боевой дух наших ребят. Надо отметить, что и музыканты-народники, эстрадные певцы, вокалисты и оркестранты театра также выезжали с концертами на линию фронта. Интеллигенция, как могла, поддерживала нашу армию, которая потеряла 20% территории нашей Родины.
